Мое письмо Василию Тарасову

Уважаемый Василий Николаевич! Принимаю Ваше предложение поучаствовать в откровенном и обстоятельном разговоре, тем более, на мой взгляд, необходимость в нем полностью удовлетворяет общественным запросам.

Я, как и Вы, прекрасно осознаю, что уровень социального доверия российской системе правосудия напрямую отражается на восприятии нашими согражданами самой государственной власти и ее институтов. Не мне Вам говорить, к каким политическим последствиям может привести тотальное разочарование в суде как единственном легитимном арбитре цивилизованного разрешения споров и гаранте защиты законных прав и интересов населения.

Эта простая взаимосвязь закреплена в исторической памяти нации - художественной литературе, публицистике, фольклоре. Вам наверняка знакома сатирическая повесть о Шемякином суде, вот уже несколько веков наглядно иллюстрирующая изъяны сословного правосудия и морально-этические предпочтения его носителей. Известны Вам и примеры из новейшей истории Саратовского областного суда: термин "комиссаровское правосудие", как мне представляется, прочно вошел в обиход профессиональных сообществ юристов и журналистов как готовый концепт, описывающий демонстративное неприятие отдельными представителями судейской корпорации принципов гуманизма и тайны совещательной комнаты. Неприятие, которое, по моим впечатлениям, становится поведенческой нормой.

Вы знаете, что в саратовских судах действует система кураторства, которая, я полагаю, значительно ограничивает состязательность сторон, зачастую превращая процедуру обжалования судебных решений и актов в пустую формальность. Разумеется, это заставляет меня и многих моих коллег усомниться в том, что судьи неукоснительно подчиняются в своей деятельности лишь императивам Закона, а не сиюминутным капризам или непреходящим земным устремлениям своих всесильных кураторов. В Вашем письме эта мысль, по вполне понятным причинам, не прозвучала, да, вероятно, априори не могла прозвучать. Зато Вы достаточно четко экстраполировали жесткие причинно-следственные связи и вертикальное администрирование, по моему мнению, влияющие на процессы в саратовской судебной системе, на местное медийное пространство.

Смею Вас заверить, что такая методология, бюрократическая по своей сути, в принципе невозможна в журналистике - иначе будет дискредитирована сама наша профессия. Финансовая состоятельность СМИ, от которой отчасти зависит и степень независимости, складывается из частных пожертвований, доходов от рекламы, вложений инвесторов и др. Наличие такой разветвленной сети источников благополучия значительно расширяет возможности творческой самореализации журналистов и спектр общественно значимых тем, которые могут быть беспристрастно проанализированы и исследованы. В конечном счете, это во многом определяет популярность и востребованность того или иного издания.

Мне представляется, что Вы искренне заблуждаетесь или намеренно нивелируете значение СМИ, лишая их стержневого целеполагания: отстаивать гражданские права, шире - служить общественным интересам. Поэтому Ваш тезис, согласно которому содержание публикаций подчинено директивам владельцев "бизнес-империй", кажется мне спекулятивным и умозрительным, не учитывающим в полной мере вызовы и ожидания социума, особенности региональной журналистики.

Уверен, Вы понимаете, почему статья "Папы и старт-апы" вызвала такой широкий общественный резонанс. Дело не в том, что наш автор сказал то, о чем многие в Саратове давно знали, но не могли произнести в силу налагаемых корпоративных ограничений, а предельно точно, сам не догадываясь, уловил усиливающееся социальное чувство - массовое недовольство энергичным и бесцеремонным самоутверждением нового дворянства.

По моим ощущениям, вербализация этого общественного настроения и стала истинным поводом написания Вашего письма в мой адрес. Вы увидели в тексте вызов, а мы лишь хотели констатировать общеизвестное. Новое дворянство - это уже состоявшееся явление, со своей особой феноменологией, непризнание которого будет свидетельствовать о косности общественных институций, в том числе, и прессы, а также создавать напряжение в самом обществе, не говоря уже о проблемах этико-профессионального свойства. Новое дворянство значительно ограничивает социальную мобильность, дискредитируя демократические процедуры обновления элит.        

Подчеркну, сведения, использованные редакцией при написании публикации, взяты из баз государственных информационных ресурсов, в частности, из данных государственной автоматизированной системы "Правосудие", где подробно описаны факты участия  родственников судей и прокуроров в судебных заседаниях в интересах конкретных организаций.

Не являясь судьей, воздержусь от утверждений о возможных нарушениях принципов охраны частной жизни Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации, который осуществляет ведение этой базы.  Полагаю, что работники нашей редакции, как и любой гражданин государства, вправе обращаться к общедоступным источникам информации, коим и является ГАС "Правосудие".

И вправе называть лиц и указывать на их родственные связи, если эти лица являются публичными персонами, о чем в "Папах и старт-апах" было сказано отдельно.

Оценка же подобной информации с точки зрения наличия конфликта интересов, инициирование и проведение проверок в порядке, предусмотренном законом, остается прямой компетенцией соответствующих органов, в деятельность которых мы ни в коем случае не вторгаемся.

Я хотел бы напомнить слова главы государства Владимира Путина, сказанные им на межрегиональном форуме ОНФ в Ставрополе: нужно расширять в стране экономические свободы и очищать экономику от коррупции и кумовства.

Актуальность подобной темы, избранной автором публикации "Папы и старт-апы", полагаю, понятна, как и выбор организаций, ставших предметом нашего внимания.

К примеру, Центральный банк Российской Федерации – юридическое лицо, наделенное функциями банковского регулирования и надзора, в том числе, за некредитными финансовыми организациями; ОАО "Российские железные дороги" – компания, сто процентов акций которой принадлежат государству, являющаяся одним из крупнейших предприятий страны.

Социальные гарантии и льготы, установленные законами и локальными актами для служащих вышеуказанных организаций, думаю, приведут нас к единому мнению – работа в таких структурах является целью многих специалистов, и не только юридической специальности. Подобное стремление понятно и заслуживает уважения.

Основной закон государства и Трудовой Кодекс Российской Федерации не допускают ограничения трудовых прав и получение преимуществ, в том числе, в зависимости от происхождения, имущественного, семейного, социального и должностного положения.

Отбор же работников на должности подобных структур должен выявлять лучших специалистов, что положительно скажется на состоянии экономики, общества и государства. Поэтому мы стараемся максимально подробно осветить кадровую работу упомянутых организаций и привлечь их к диалогу.

Внимательный читатель, безусловно, заметил, что контекст публикации не является негативным, мы не оспариваем ни профессиональную квалификацию, ни достижения упомянутых в ней лиц. Мы не критикуем работу судебной и правоохранительной системы, не утверждаем о наличии фактов конфликта интересов. Выявленные же совпадения и закономерности мы оставляем для оценки нашим читателям, руководителям упомянутых и вышестоящих структур, институтам гражданского общества.

Соглашусь, что родственникам судьи не запрещены какие-либо профессии, они пользуются всем комплексом конституционных прав граждан (некоторые считают, что "всем комплексом" таких прав только и пользуются указанные родственники) на трудовую деятельность. Тогда, однако, с какой целью форма анкеты кандидата на должность судьи содержит обязательные для заполнения графы о месте работы родственников или свойственников кандидата и его супруги (супруга)?

Почему анкета-уведомление, предлагаемая к заполнению на сайте Высшей квалификационной коллегии судей, требует указывать факты участия родственников в процессах в суде, в котором замещается должность, на которую претендует кандидат, или в нижестоящих судах?

Не является ли выяснение подобных фактов мерами, способствующими урегулированию конфликта интересов и пресечению коррупции? И как поступать, если подобные обстоятельства появляются после назначения лица на должность судьи?

Полагаю, что ответы на подобные вопросы давно сформулированы и органами судейского сообщества, и главой государства. Приведу еще одну цитату Владимира Путина: "Тем судьям, кому какие-либо иные интересы мешают соблюдать требования действующего законодательства, кодексы судейской этики, стоит, конечно, поискать другое место применения своих знаний и сил".

В этом контексте Ваш плохо скрываемый намек (кому-то он мог показаться открытой угрозой) на вероятность наказания за распространение открытых данных звучит явно не по адресу. Если Вы рассчитывали на русский правовой нигилизм, помноженный на священный трепет перед начальством, то разрешите мне напомнить, что "дворян отменили еще в 1917 году".

Более того, я уверен, что Вам как лицу, занимающему столь высокий пост, известны положения международного права, согласно которым государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении исполнения своих обязанностей, поскольку это необходимо для обеспечения гласной и ответственной реализации полномочий.

Василий Николаевич, прошу Вас не воспринимать наши публикации о саратовской судебной системе как покушение на Вашу суверенность: она гарантирована Конституцией. А прошу видеть в СМИ партнеров, чье независимое и альтернативное мнение и информация могут способствовать совершенствованию судопроизводства, пресечению фактов коррупционного поведения судей, укреплению авторитета судебной власти.

Пока же редакция нашего агентства с сожалением отмечает, что подобный диалог Вы рассматриваете как "возможность репутационных потерь", однако для нас категорически неприемлем запрет на распространение информации, и мы будем защищать свои права всеми предусмотренными законом способами.

Относительно Вашего мнения о выходе негативных публикаций о работе судебной системы и их причинах, думаю, что мы стремимся отражать наиболее актуальные события жизни нашего региона. Освещение работы судебных органов - одно из направлений нашей деятельности. Вместе с тем, несложные математические расчеты приведут Вас к верному выводу: количество публикаций о работе судов составляет не более двух процентов от общего числа новостей.

Если же обратить внимание на данные судебной статистики, то, к примеру, в 2015 году Саратовским областным судом отменено 2,7 % приговоров от числа рассмотренных, 14,7 % решений по гражданским делам от числа обжалованных. Справедливо отметить, что некоторые судебные акты судов области отменялись и Верховным Судом Российской Федерации. Возможно, совпадение некоторых чисел случайно.

Поэтому, по моему глубокому убеждению, содержание и тональность указанных в Вашем письме публикаций обусловлены качеством принимаемых решений, которые отменяются судами вышестоящих инстанций, что и вызывает нарекания как сторон спорных отношений, так и граждан.

Освещение же резонансных судебных процессов, для меня очевидно, невозможно без представления позиций сторон по делу, которые в соответствии Конституции Российской Федерации вправе выразить свое мнение о законности и обоснованности своей позиции по делу и о постановленном судебном акте.

Не лишним будет заметить, что подобное мнение высказывается участниками процесса и в рамках открытых судебных разбирательств, на которых присутствуют наши журналисты. Сам же судебный акт, подготовленный на основании внутреннего убеждения судьи, размещается в вышеуказанной базе, где каждый вправе с ним ознакомиться и составить свое собственное мнение по делу. Потому, полагаю, что не оправданно называть подобные публикации "давлением на судейское сообщество" либо "сигналами судьям".

Впрочем, я не исключаю, что Ваше письмо, уже вызвавшее отклики и суждения, которые обязательно найдут выражение в публичном пространстве, могло стать сигналом-предупреждением вовсе не для нашей редакции, а для Ваших коллег-судей. Если так, то у нас с Вами еще будет время поразмышлять о вертикальном администрировании судебной системы.

Смею надеяться, что Вы, следуя собственной готовности к открытому диалогу, опубликуете мое открытое письмо на официальном сайте Саратовского областного суда. Считаю, что это будет способствовать вовлечению в нашу дискуссию широкого круга профессионалов, экспертов, наблюдателей - юристов, адвокатов, правозащитников - всех, кто, как и мы с Вами, заинтересованы в беспристрастном и объективном правосудии.

Николай Лыков, главный редактор ИА "Взгляд-инфо.