Полковнику еще припишут

О несправедливостях и "странностях" правоохранительной и судебной системы Саратовской области наше информагентство последовательно пишет на протяжении многих лет, стараясь изобличить и представить общественности все изъяны и пороки этих важнейших государственных институтов. За эти годы мы узнали и повидали всякое, но даже при наличии негативного опыта система не перестает удивлять, выдавая прецеденты, поражающие самое закаленное воображение. Примером такого, мягко говоря, странного судебно-следственного эксперимента стало уголовное дело бывшего начальника исправительной колонии №10 Вадима Долгова, приговоренного Ленинским районным судом к четырем годам лишения свободы по обвинению в превышении должностных полномочий в отношении осужденных. Мы изучили дело полковника Долгова, пообщались с его супругой и адвокатом, встретились с ним самим.

Глухонемой убийца Панов

События, которые вменяются Долгову, произошли, по версии следствия, 21 ноября 2009 года, то есть за семь лет (!) до вынесения приговора.

Накануне вечером в колонию для отбывания наказания прибыл 32-летний Виктор Панов, осужденный за убийство, совершенное с особой жестокостью в составе группы лиц по предварительному сговору, и получивший за это 14 лет лишения свободы.

Вадим Долгов к тому времени был заместителем начальника по оперативной работе и успел отработать в колонии немногим больше месяца. В ИК №10, что на Сокурском  тракте, его перевели с другого режимного объекта – энгельсской ИК №2, где он несколько лет работал в собственной безопасности, после чего за безупречную службу его отправили на повышение.

Вся дальнейшая фабула следствия, нашедшая отражение в материалах дела, строится, по довольно странному стечению обстоятельств, исключительно на показаниях Панова. По его словам, он поступил в колонию в пятницу вечером и после досмотра был помещен в карантин, где его встретили другие осужденные – Семанин и Жильцов и устроили ему то, что называется "проверкой на вшивость". В зоне таких осужденных называют "активисты", они сотрудничают с администрацией.

Для начала "активисты" потребовали у Панова убраться в туалете, чтобы понять, придерживается тот воровских понятий или нет (специфика поведения состоит в том, что человек, претендующий на некий особый статус, никогда  не станет выполнять столь унизительные для него действия, как уборка туалета).  А когда тот отказался, принялись его избивать, окуная головой в унитаз, и... пытались даже подвергнуть издевательствам сексуального свойства.  

В процессе всего происходящего Панов, как он сам будет утверждать, неоднократно терял сознание и на следующий день чувствовал себя совершенно больным, хромал и имел на теле синяки и прочие повреждения, которые, впрочем, не нашли отражения в медицинских документах. Но то, что повреждения действительно были, на суде подтвердит заключенный Кинжигарин, который был с Пановым в одном отряде и даже пытался ухаживать за ним после полученных травм.

На суде Кинжигарин подтвердит, что повреждения на теле Панова видел именно вечером и на следующий день ранним утром, то есть за несколько часов до якобы имевшей место встречи с подчиненными Долгова - сотрудниками оперативной группы Виталием Волдыревым и Александром Бережновым.

Панов утверждал, что рано утром Семанин и Жильцов снова заставляли его убираться, тогда он разбил стекло и начал угрожать, что совершит суицид.

Дальнейшие события в том виде, в котором их описывал Панов, полностью противоречат показаниям Долгова и его подчиненных. Со слов Панова, прибывшие по тревоге оперативники начали избивать его. Осужденный Семанин позже покажет следствию, что сотрудники Волдырев и Бережнов будто бы избивали Панова по прямому указанию Долгова, который сказал: "Заставьте его убираться". Семанин был единственным, кто якобы лично слышал эту фразу. Сам Панов слышать ничего не мог, поскольку от рождения является глухонемым и в суде давал показания с помощью сурдопереводчика.

Характеристика его личности вытекает из картины преступления, за которое он был осужден на 14 лет. В клубе глухонемых у Панова случился конфликт, его поколотили, что, по всей видимости, сильно задело его самолюбие. Тогда Панов берет подельника, приезжает домой к обидчикам и жестоко убивает их – сначала молотком, а потом ножом, нанеся множественные ранения.

Через некоторое время подельник Панова повесился, а сам Панов еще четыре года будет скрываться от следствия. О его неадекватности говорят и работающие в колонии психологи.

Все это совершенно не помешало следствию и суду слепо поверить такому человеку и принять его доводы как основу для обвинения.

Не менее слепо суд поверил и Семанину, хотя иных доказательств того, что фраза "заставьте его убираться" действительно звучала, у следствия не было никаких. Судью Ленинского районного суда Ольгу Плетневу не смутит ни отвратительная характеристика Семанина, в которой психолог колонии называет его человеком, склонным ко лжи; ни внушительный "послужной" список из шести судимостей (из своего 41 года жизни Семанин просидел 25), ни даже явление его на суд в нетрезвом виде и хамское поведение в процессе.  Не смутит ее и тот факт, что, кроме Семанина, никто из осужденных пресловутой фразы не слышал. Тем не менее, фактически за нее Долгова и посадили. Сроки получили и подчиненные полковника Виталий Волдырев и Александр Бережнов.

Операция "С Днем Рождения!"…

Как позже расскажет нам сам Вадим Долгов, в тот день он не только не отдавал указаний бить осужденного Панова, но и вообще отсутствовал на службе – в субботу 21 ноября 2009 года у него был законный выходной, который он провел с друзьями детства, отмечая день рождения. Его отсутствие в колонии подтверждается табелем рабочего времени, показаниями сотрудников колонии, которые рассказали, что в тот день Долгова на работе не видели, друзьями детства и супругой Ольгой Алимовой.

Однако ко всем этим доказательствам суд отнесся критически и не поверил никому,  кроме осужденного Семанина, а прокурор даже пригрозил привлечь Алимову к уголовной ответственности за лжесвидетельство. В то время как к показаниям матери и брата Панова, которым он якобы рассказывал о побоях, отнесся с доверием.

Бережнов и Волдырев также показали суду, что в момент инкриминируемого им преступления находились на разводе, что подтверждается документами и показаниями сослуживцев, однако Ленинский суд не поверил и им.     

Любопытно, что писать жалобы по поводу якобы имевшего место избиения Панов стал лишь спустя примерно полгода и уже в другой колонии – ИК №4 Пугачева, куда его перевели "за общение с отрицательно настроенными заключенными" (осужденные, которые не признают администрацию исправительного учреждения).

Причем речь первоначально шла исключительно об осужденных Семанине и Жильцове, о сотрудниках администрации Панов не говорил вообще. На очной ставке с "активистами" он будет говорить о попытке изнасилования настолько эмоционально, что сомнений не останется - он это действительно пережил. Однако позже в суде от своих слов осужденный  откажется и заявит, что произошедшее для него не существенно и к "активистам" он претензий не имеет, а имеет их лишь к сотрудникам колонии.

Крайне любопытно проследить, как менялось отношение к истории Панова со стороны Следственного управления СК РФ. На протяжении примерно пяти лет следователи писали осужденному отказные материалы, не усматривая в его жалобах оснований для возбуждения уголовного дела. Однако в 2014 году жалоба Панова, который на тот момент продолжал отбывать срок в пугачевской колонии, дошла до Европейского суда по правам человека. ЕСПЧ переправил жалобу в Генпрокуратуру с просьбой предоставить сведения из медицинской карты Панова и результаты расследования инцидента с его участием. Генпрокуратура обратилась в Следственный комитет РФ, а тот, в свою очередь, дал указания своему саратовскому управлению. После того, как жалоба в ЕСПЧ "выстрелила", следователи, которые до этого пять лет отписывались от претензий осужденного, вдруг в мгновение ока возбудили уголовное дело.  

Первоначально дело было возбуждено в отношении неустановленного круга лиц, и все следственные действия проводились исключительно в отношении осужденных, в первую очередь, Семанина, который мог получить дополнительный срок за попытку изнасилования. Однако странным образом дело в отношении "активистов" закончилось ничем, а Семанин, который до этого отрицал какую-либо причастность Долгова к избиению Панова, вдруг стал давать против него показания.

Создание доказательств

Свои показания осужденный наращивал постепенно. Сначала он не говорил о Долгове, а только о сотрудниках, потом заговорил о Долгове и еще позже "вспомнил" о фразе "заставьте его убираться". "Когда у следствия горе-беда и не хватает доказательств, то свидетель начинает "вспоминать" все новые и новые детали", - говорит об этом эффекте постепенного возвращения памяти адвокат Долгова Владимир Сенюков. 

Вадим Долгов, который к тому времени дослужился уже до начальника 10-й колонии, поначалу находился в статусе свидетеля и даже подумать не мог, что уже через несколько месяцев поменяется местами со своим контингентом.  

Уголовное дело возбуждено в марте 2015 года, а в декабре Долгов был помещен под домашний арест. По мнению Владимира Сенюкова, еще на стадии следственных действий стало понятно, что вместо объективного установления картины происшествия следствие всеми возможными способами пытается создать доказательства, которых в его распоряжении по понятным причинам не было. В частности, полагает адвокат, следователь доносил до свидетелей информацию, которой они не могли располагать, задавал вопросы, которые было сложно оценить иначе, как наводящие. 

"Может, тебя били?" - спрашивает у осужденного следователь. "Может, и били", - был ответ.  "Может, тебя и сотрудники били?" "Может, и сотрудники…". Такие были допросы", - описывает стиль следственной работы Владимир Сенюков. - Первый раз за мою практику на основании противоречивых показаний осужденных семилетней давности привлечен к ответственности действующий полковник УФСИН.  Мы просили суд прекратить уголовное дело, поскольку считаем, что самого события не было. И есть мотивы для оговора, о которых мы тоже заявляли на суде. Но суд не принял наши доводы во внимание"

Защитить полковника Долгова на суд пришли офицеры УФСИН. Полный зал сотрудников в орденах и медалях не произвел впечатления на судью Плетневу. По словам Владимира Сенюкова, в суде сторону защиты буквально ломали через колено.  Все три с половиной месяца, что шел процесс, суд отказывал в большинстве ходатайств защиты, направленных на выяснение невиновности подзащитных, и вообще вел себя так, будто презумпции невиновности не существует.

"По закону суд должен быть над схваткой, обеспечивать равный доступ к правосудию всех сторон. Не говорить адвокату – я вас выгоню, а выслушивать доводы. Когда суд изобличает кого-то в пакостных делах, он должен вести себя как суд, принимая законные решения и реагируя на нарушения закона и прав подсудимых.  А когда реакции нет, возникает это напряжение между гражданами и государством, которое и возникает по итогам таких судов.  Полагаю, вместо того, чтобы быть гарантом справедливости и законности и местом, куда любой гражданин мог бы прийти и доказать свою невиновность, суд до сих пор выступает как карательный орган, как орган расправы. А ведь задача суда не только карать, но и защищать невиновного от незаконной уголовной ответственности. У нас об этом не было даже речи, было полное ощущение, что решение по моему подзащитному было принято заранее…", - говорит адвокат, который и сейчас, спустя две недели после вынесения приговора (оглашен 17 ноября), не может прийти в себя от чувства несправедливости, творившейся на суде.

По ту сторону карьеры

Стоит сказать несколько слов о том, кто такой Вадим Долгов как профессионал. Выпускник Балашовского военно-транспортного училища, бывший кадровый военный, летчик, он несколько лет служил в Вооруженных Силах, откуда был уволен по сокращению, после чего попал в систему УФСИН, которой отдал 23 года, дослужившись до полковника. Имеет ордена и медали, коллегами характеризуется как исключительно честный и порядочный офицер, по призванию служивший государству и Родине. Его 14-летний сын теперь никогда не сможет работать в силовых структурах, судимость отца и его сломанная карьера обязательно отразятся и на нем.

Благодаря открытой позиции руководителя УФСИН по Саратовской области Александра Гнездилова нашим корреспондентам выпала возможность попасть на территорию СИЗО №1 и принять участие в плановой проверке ОНК во главе с Владимиром Незнамовым.

Начальник изолятора, подполковник внутренней службы Дмитрий Язынин в сопровождении подчиненных ведет нас через внутренний двор в корпус, где содержатся заключенные (о своих впечатлениях от общения с ними и условиях их содержания мы обязательно напишем в отдельном репортаже).

Мы задали несколько вопросов находящемуся в изоляторе Вадиму Долгову и узнали его версию событий.

Полковника Долгова мы встретили в комнате для следственных действий, где он общался со своим адвокатом. Внешне он производит впечатление уравновешенного человека. Среднего роста, коренастый, с полноватым мягким лицом, он встретил нас в спортивном костюме, который стал для него за последние недели привычным.

О случившейся с ним истории Долгов говорит спокойно, как говорят люди, уверенные в своей правоте. Полковник рассказал, что трамплином для возбуждения уголовного дела против него он считает жалобу в ЕСПЧ и желание руководства СУ СКР выслужиться перед вышестоящим начальством. Он уверен, что само дело стало возможно благодаря сделке со следствием, заключенной ключевыми свидетелями Семаниным и Жильцовым, пытавшимися избежать новых сроков, которые грозили им за избиение и попытку изнасилования осужденного Панова. 

Этим, возможно, и объясняется тот факт, что уголовное дело в их отношении было странным образом приостановлено.

По словам Долгова, показания его сотрудников Виталия Волдырева и Александра Бережнова добывались примерно таким же способом.

"Им предлагалось пойти на сделку со следствием и оговорить меня, что они якобы по моей команде избивали Панова. Взамен обещали, что они будут освобождены, им будет отменен домашний арест, и в итоге они получат минимальный условный срок. Говорили – Долгов выкрутится, он полковник, а вы, простые офицеры, подумайте о себе…

 Еще одному сотруднику, который в тот день дежурил, было сказано: если ты создашь им алиби, пойдешь за ними четвертым. Но показаний против меня так никто и не дал.  Все мои коллеги подтвердили - факта избиения сотрудниками не было. На суде они говорили о давлении, которое на них оказывало следствие, но суд не принял это во внимание", - говорит Долгов.

"В приговоре это не отражено, я думаю, что и в протоколе этих фактов может не оказаться. У нас есть аудиозапись, мы готовы ее представить и выложить в Сети. Не хотелось бы, чтоб фактический ход судебного следствия, зафиксированный на аудиозаписи, существенно отличался от протокола судебного заседания. Надеемся, что если подобное будет иметь место, вышестоящие суды прореагируют на это", - отмечает адвокат Долгова Владимир Сенюков. 

"Тяжелый психологический бой"

По мнению Вадима Долгова, причиной для оговора со стороны осужденных, помимо желания избежать новых сроков, могла стать личная неприязнь. Для осужденных Долгов был человеком, от которого во многом зависела их жизнь в колонии и дальнейшая судьба. Именно его решением осужденные привлекались к дисциплинарной ответственности, а это, в свою очередь, влияло и на возможность получения УДО, свиданий с родными и прочее.

"Вы поймите, в колонии все расписано по минутам, все регламентировано. Полторы тысячи осужденных, часть из которых соблюдать правила и режим просто не намерены. Можно сказать, что в колонии идет постоянная война между администрацией и заключенными, каждый день – это тяжелый психологический бой. Они хотят нарушать – мы им не даем. Есть категория осужденных, которые всеми силами борются с законом и системой, и хотя на суде они уверяли, что неприязненных отношений к нам не имеют,  я вам честно скажу, мы для них – потенциальные враги", - объясняет специфику отношений в колонии Вадим Долгов.

"Что касается осужденного Семанина, я был с ним знаком еще по ИК №2,  за два года до этих событий. Я тогда работал в управлении собственной безопасности, и данный осужденный был уличен мною во внеслужебных связях с сотрудниками администрации. Это человек, который ищет выгоду всегда и во всем, и за шесть своих судимостей стал уже опытнее, чем некоторые сотрудники администрации.  Дабы разорвать эти связи, Семанин был переведен в ИК №10, что, естественно, ему очень не понравилось.

Когда я пришел служить в ИК №10, данный осужденный начал мне мелко мстить - стал собирать на меня компрометирующий материал. С его подачи осужденные начали писать на меня жалобы по самым разным надуманным поводам. 

Когда эта информация дошла до меня, я пошел к начальнику колонии Равшану Джураеву и при нем вызвал этого осужденного, чтобы разобраться и поставить точки над i.   

После этого Семанин перестал со мной общаться, заявив, что сотрудничает только с начальником колонии. Мне нельзя иметь предвзятое отношение, я должен строго выполнять предписания, но я вам скажу, что и я в отношении него занял принципиальную позицию. Если он, скажем, выходил в тапочках на плац, я, конечно, делал ему замечание. Но и после всех этих выяснений он не успокоился: на суде было видно, как он дышит ядом в отношении меня…", - рассказывает Долгов. 

Но Панова, тем не менее, к написанию жалобы подговорил не он, а скорее осужденные Даташев, Абдуллаев и Казинский, с которыми Панов отбывал в ИК № 4, полагает Долгов. Они тоже были переведены из "десятки" в целях разобщения отрицательной группировки, к которой тяготели. Там, в колонии №4, они друг друга находят, и рождается жалоба – сначала на Семанина, а затем и на сотрудников.

"Был уверен, что все докажу…"

"Понимаете, такие осужденные, как Даташев, Абдуллаев, Казинский - это борцы за воровские традиции, за установление своего порядка в колонии. Когда большая масса заключенных консолидируется, принимаются оперативные меры, так как это уже может быть неконтролируемый процесс. И, конечно, для таких осужденных "свалить" полковника, посадить его за решетку – это, по их понятиям, огромная привилегия, за которую криминальный мир не преминет их вознаградить. Находясь в одной колонии, влиять на другую колонию с помощью Панова, который пишет жалобы – это такой очень хитрый ход. Думаю, что Панов в их руках был всего лишь инструментом", -  рассуждает Долгов.

Несмотря на это, в своих бедах Вадим винит не осужденных. Он считает, что и они в свою очередь стали лишь инструментом в опытных руках работников следственных органов, решивших во что бы то ни стало довести резонансное дело полковника до логического конца. "Еще на этапе следствия следователь сказал мне: какие бы доводы и доказательства вы ни приводили, существует корпоративная этика – если СК провел определенную работу, то прокуратура, а в дальнейшем и суд не могут ему отказать. Я тогда в это не поверил, думал, ну нет, будет же еще прокуратура с ее надзором за соблюдением законности, уж она-то во всем разберется! На суд была надежда вообще стопроцентная. Я даже не просил кого-то мне помочь. Не считал необходимым, был уверен, что и так все докажу. Но прокуратура, а в дальнейшем и суд просто взяли обвинительное заключение, составленное следствием, и по нему, абзац в абзац, почти ничего не меняя, откидывая лишь наши доводы, составили приговор", - описывает ситуацию бывший начальник колонии.

По мнению Вадима Долгова, его дело выходит далеко за рамки частного обвинения. Фактически усилиями правоохранительных органов и суда в регионе создан прецедент, который может иметь последствия не только для Саратова, но и для всей уголовно-исполнительной системы. Эксперты из числа общественности, работающие в исправительной системе и знающие о проблеме "перекрашивания" зон, предупреждают – не стоит давать осужденным  уроки борьбы с администрацией колоний "законными" методами.

Долгов предполагает, что после произошедшего с ним часть сотрудников начнут опасаться противостоять заключенным. Уже сейчас ходят разговоры о якобы звучащих фразах: "Будете требовать, сядете, как Долгов…"

"Ребята, которые сейчас несут службу, я уверен, не допустят последствий. Но мне кажется, СК и прокуратура считают, что это все проблема УФСИН, а они тут ни при чем. Но они ошибаются. В каждой колонии по полторы тысячи человек, это огромная армия, которую подчас нелегко контролировать, и проблемы, созданные моим  приговором, могут аукнуться им в любой момент", - говорит Долгов.

"За Сотникова я бы ответил…"

После истории Артема Сотникова в общественном мнении закрепилось нелестное мнение об УФСИН. Однако, по мнению полковника Долгова, на практике все не так однозначно.

"Я вам скажу, что осужденные сейчас реально борются с законом. Отказываются исполнять требования, а потом кричат, что к ним применили насилие. Начинаем разбираться, оказывается - законно применили физическую силу или спецсредства. В каких ситуациях это допустимо, закон четко прописывает. 

Если бы в моей колонии произошел случай с Сотниковым,  я был бы готов ответить, поскольку факт насилия был очевиден. И по Панову был бы готов, будь хоть какие-то доказательства наличия телесных повреждений. Но последствий нет – человек жив, здоров, четыре медэкспертизы, МРТ и КТ показали, что у него даже переломов никогда в жизни не было, а он утверждал, что сотрудники сломали ему ребра.

Осужденные сейчас юридически очень грамотные, пожаловаться и заявить о беспределе не составляет никакого труда.

Конечно, все люди разные, с разными темпераментами, но могу сказать, что 50% сотрудников УФСИН – это кадровые военные, зачем ровнять всех под одну гребенку? Могу сказать про себя, что за свою службу я никогда не давал ход рукам незаконный и необоснованный. За 5 лет, что я работал начальником колонии, каких только проверок самого разного уровня не было, и ни одна не выявила нарушений", - говорит Долгов.

По его словам, сейчас подобное с ним не могло бы случиться – вот уже несколько лет во всех отрядах стоят видеокамеры, сотрудники колоний оснащены переносными видеорегистраторами, которые фиксируют все контакты с осужденными. Но тогда, в 2009-м, видеокамер еще не было, а потому видеодоказательств невиновности сотрудников в природе тоже нет.

Возможно, поэтому при отсутствии доказательств и последствий для потерпевшего прокурор запросил для Долгова 8 лет лишения свободы.

На фоне столь неоправданной жестокости полковнику даже стало казаться, что с ним сводят счеты. Три его жалобы, направленные в прокуратуру, остались без ответа, но Долгов руки не опускает. Он по-прежнему верит – апелляция и председатель областного суда Василий Тарасов обязательно во всем разберутся. Не оставит приговор без внимания и новый прокурор области Сергей Филипенко.

ИА "Взгляд-инфо" будет следить за развитием событий вокруг Вадима Долгова.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно