Патриоты наличности

Ректорам саратовских вузов пора ставить памятники. Спонсором должна стать "ЕР". Идеальный проект скульптурной композиции – плачущий студент, упакованный в мешкообразную одежду (чтобы не замерзнуть) и партийный жилет (ради сдачи сессии и шанса заработать).

Каждый день на площади Столыпина дежурят готовые прототипы будущих изваяний. В них, конечно, нет монументальности, но зато, в отличие от бездушных истуканов, они могут говорить. Уважаю честность собеседников – студентов классического университета и СГСЭУ, а по совместительству агитаторов "Патриотов России". Мерзнущие ребята пренебрегли конспирацией и рассказали о технологиях рабства – покупке дешевой рабочей силы и административном ресурсе.

Возможность заслужить прибавку к стипендии мои новые друзья обрели в alma mater. Ответственные сотрудники деканатов подсказали, что, дескать, "ЕР" готова платить за помощь в пропаганде. Предлагали два варианта трудоустройства: либо обслуживать правящую партию, либо "Патриотов". Вознаграждение за труд оплачивается из одной кассы, но по разным тарифам. Час стояния в пикете "Единой России" стоит 150 рублей, аналогичное время, проведенное под знаменами Геннадия Семигина, – 100 целковых. Разница в оплате, как говорят агитаторы, связана с тем, что "у "Патриотов" много посредников, которые забирают свои проценты". Потери в финансах компенсируются ощущением относительной безопасности.

"Те, кто стоят напротив (рядом с Радищевским музеем), могут пострадать от прохожих, - сообщил студент-"патриот". – "Единую Россию" постоянно ругают, а нас, новую партию, не знают, поэтому газеты берут охотнее и не кричат, когда мы подходим".

- За кого голосовать-то будете? – интересуюсь.

- Только не за "Единую Россию" и "Патриотов" – это одно и то же, - окончательно забыв о политкорректности, молвит агитатор. – Вообще ни за кого не голосовал бы: "ЯБЛочники" несут чушь, КПРФ – старики одни, ЛДПР – клоуны… 

Платят студентам вовремя и наличными. В среднем они дежурят на свежем воздухе около 6 часов в день. Променять пикет на лекцию или чтение в библиотеке невозможно, поскольку периодически приезжают ревизоры: проверяют, выполняют ли подопечные задание или отлынивают. "Нас фотографируют на фоне Столыпина, а снимки отвозят в партию", - поделился информацией собеседник.

Работа на благо политиков не ограничивается вольнонаемным трудом. Есть у студентов неоспоримое обязательство: голосовать по открепительным удостоверениям за "правильных" кандидатов. "Нам рекомендовали поддержать Маргариту, как ее там, ну, ту, которая молодежной политикой занимается", - сказала учащаяся СГУ.

- Можно ли от этого отказаться? – спрашиваю.

- Ни в коем случае, нас всех записывают, всем, кто пытается сопротивляться, грозят "проблемами в учебе" и отчислением, - звучит ответ.

Мой интерес к теме пробудил в студентке, казалось бы, безвозвратно уничтоженные чувства гражданственности и самолюбия, поскольку последовал вопрос: "А разве вас, когда учились, не использовали?".

В ее глазах увидел надежду: может, чужие воспоминания помогут найти оправдание безволию и апатичности. Наверное, она хотела услышать что-нибудь о "извечности студенческого закрепощения, в котором ничего предосудительного нет". Поспешил разочаровать.

Партийная экспансия в высшей школе – явление для Саратова относительно новое. Ему точно не 300 лет, как хотелось бы думать тем студентам, для которых конституционные права значат меньше, чем благосклонность деканата и чечевичная похлебка.

Застал период великого партийного наступления на университеты. Кажется, весной 2003 года была впервые запущена технология: занятия отменялись, студентов сгоняли на митинги. Мы успешно этому сопротивлялись. Накануне печатали листовки, а потом раздавали их участникам партийных процессий. Представьте картинку: акция на Театральной площади собирает почти 2000 человек – учащихся саратовских вузов, но вместо газет во славу Путина они получают дацзыбао против платного образования и за "беспартийные университеты".

Вспоминаю 1 мая того же года. В СГУ объявили: "Всем быть к 9.00 в университетском городке, планируется шествие на "Локомотив". Эта сумасбродная идея принадлежала тогдашнему губернатору Аяцкову. Дмитрий Федорович использовал стадион как трибуну для речей о достижениях Саратовской области. Ночью, за несколько часов до сбора студентов, мы совершили партизанскую вылазку (сейчас ее назвали бы актом вандализма, оскорбляющим честь академического сообщества). Асфальтированные дорожки, ступеньки перед корпусами были исписаны лозунгами антисистемного содержания - "Знание – не товар!", "Будьте реалистами – требуйте невозможного", "Смерть платному образованию" и др.

Руководитель студклуба Марк Пинхасик бился в истерике, сотрудники службы безопасности осваивали малярное ремесло, стирая крамольные граффити, а студенты хвалили безымянных инсургентов.

В последующие годы режим в СГУ крепчал. Территорию университетского городка стали охранять овчарки, "ЕР" сделала вуз местом проведения своих официальных мероприятий, площадкой для агитации и пропаганды, руководство учебного заведения публично клялось в верности партии, голосование по открепительным удостоверениям возвели в такую же священную повинность, как сдача сессии.

Политическая лояльность и ненависть к инакомыслию являются безобидными, если речь идет о позиции отдельного человека. Но когда это превращается в предписываемую модель коллективного поведения, протест обретает рациональные основания и становится единственной адекватной формой ответа. Саратовское студенчество к протестам и солидарности не готово. Оно только начинает осваивать современные жанры демократии – сетевой и уличной. Объединяющим знаменем нового движения может стать простое требование: "За беспартийные университеты".

Иными словами, ректор не должен состоять в партии и тем более использовать свое служебное положение в интересах сторонников той или иной политической платформы. Тогда вузы перестанут быть инкубаторами электората, проявляющего лояльность только за наличность или под угрозой репрессий.