Памяти товарища

Как и герой философской притчи, он любил наблюдать закаты и считал своим гражданским долгом очищать от баобабов нашу крошечную планету. С помощью музыки, протеста, блоггерства выкорчевывал сорняки – коллективные заблуждения, узколобость и равнодушие. Теми же способами боролся с социальными фобиями. Верил в то, что быть искренним сегодня возможно, пусть даже это сочтут мечтой самонадеянного изгоя.

Кто-то из участников траурной процессии сказал, что собственные похороны ему удалось превратить в акцию-мистерию: старое кладбище, поздний вечер, жгуче-алый закат и товарищи – бывшие и действующие анархисты, марксисты, либералы. Смерть общего друга объединила тех, кто принадлежит к различным идеологическим лагерям и политическим сектам.

Его ценили как собеседника, чья риторика подкупала обезоруживающей иронией и честностью. С ним трудно было спорить на общественно-политические и музыкальные темы. Оппоненты не соответствовали уровню аргументации и эрудиции, выглядели безнадежными статистами. Он коллекционировал и писал музыку, дискутировал и брал интервью у основателей сибирского панк-рока, организовывал фестивали и участвовал в протестных движениях.                

Ровно год назад не стало нашего коллеги Дмитрия Толмацкого. В тот день рано утром мне позвонили. Сообщение было коротким: "Дима умер". Хотелось грубо выругаться. Эта новость звучала как неудачная шутка. Еще вчера он писал SMS о том, что идет на поправку. Позвонил Наталье, супруге Дмитрия. Опасения подтвердились.

За две недели до трагедии Дима заболел. "Простуда, пустяки", - отмахивался в ответ на просьбу побыть дома и как следует пролечиться. Он был увлечен работой. Вел рубрику "Форумтайм", готовил материалы о смертоносной эпидемии гриппа, которую чиновники называли фантомом, придуманным фармацевтическими корпорациями и прессой. Наглая ложь была столь же неубедительна, сколь и опасна.

Правда, никто не представлял себе реальность того, что беда может затронуть кого-то из нас. Когда каждый день пишешь о трагедиях, они становятся статистикой, событиями отчужденного мира, с которым тебя ничего не связывает. Чувство самосохранения притупляется, катастрофичность бытия воспринимается как данность.

К тому же мы, журналисты, привыкли переносить болезни на ногах, заглушая недомогание антибиотиками и аутотренингом. Насморк забывается быстрее, чем кратковременная потеря концентрации и нарушения самодисциплины.

Дима тоже так считал, поэтому относился к болезни как к навязчивой, но безобидной попутчице. Простая мужская уверенность в том, все пройдет – пройдет и это. Не прошло.

Дмитрия Толмацкого сегодня вспоминают во многих городах. В Москве состоится фестиваль индустриальной музыки DMT (так назывался музыкальный проект Димы; под собственным лейблом выпустил несколько альбомов и синглов; книга Толмацкого "Industrial FAQ" считается библией среди поклонников и историков индастриэла).

В Саратове больше помнят не просветителя и музыканта, а Диму Толмацкого – светлого, доброго и преданного своим убеждениям человека, шагнувшего, как он сам говорил, "на край пропасти, чтобы вдохнуть свежего ветра".

Тексты в разделе "Блоги" являются частным мнением авторов, а не редакционной позицией ИА "Взгляд-инфо".