Будьте сильными

Долгие месяцы россияне наблюдали за драматическими событиями на Украине в основном по телевизору и интернету. Но граница между фронтом и тылом оказалась совсем рядом, и вслед за официальными лицами мы вновь вспомнили не имеющее, казалось бы, отношения к нашей жизни слово "беженцы". Восточная Украина пришла на Среднюю Волгу: к середине августа на миграционный учет в Саратовской области встали более 4600 граждан сопредельного государства. Однако даже эта цифра, вполне сравнимая с населением небольшого райцентра, не отражает всей полноты картины. По закону граждане Украины имеют право пребывать на территории РФ без регистрации в течение 90 дней. А значит, реальное число приезжих еще может возрасти. И многие из них утверждают, что по крайней мере в ближайший год возвращаться на родину не намерены.

Корреспонденту ИА "Взгляд-инфо" удалось несколько дней пообщаться с беженцами с востока Украины. Тему войны мы сознательно опустили. Говорили о первых впечатлениях от России и Саратова, сравнивали наш регион и места, откуда люди приехали, спрашивали о планах на будущее.

"Мы не последние"

Частично оценить масштаб вынужденной миграции из восточноукраинских регионов можно было в день приезда на железнодорожный вокзал Саратова очередной группы беженцев. Чтобы развезти по местам временного размещения сразу 380 человек, МЧС пришлось зафрахтовать 16 автобусов (а вся ширина Привокзальной площади смогла вместить борт к борту лишь 14 машин). Люди, прибывшие на пятый путь поездом Лихая–Саратов, заполнили практически все пространство перрона, и дежурившим на месте сотрудникам МЧС пришлось переводить их по подземному переходу небольшими группами.

Каждый беженец был изрядно нагружен вещами. Некоторые везли с собой даже целые тюки с жестяными банками консервов. На необдуманный вопрос журналиста: "А зачем консервы?", мужчина лишь сделал большие глаза: "Мы же из Луганска!".

А вот эмчеэсники никаких вопросов вообще не задавали, лишь предлагали беженцам свою помощь в переноске вещей. И снова первой реакцией украинцев было легкое недоумение. "Чтобы у нас так? Нет, не делали", – вполголоса переговаривались идущие люди, намекая, что добиться от своих местных властей подобного участия им не приводилось.

Уже на площади перед главным входом в здание вокзала прибывших сортировали еще раз. Тут не обходилось без эксцессов. Ответственная дама подходила к группе людей и спрашивала: "А это все ваши вещи? А почему так много? А груднички у вас в семье есть"? Мужчина сбивчиво начинал объяснять: "Да мы все вместе, вот я, вот жена моя и ребенок, а это наш кум со своей семьей, у нас даже вещи в общих сумках, мы не сможем поделиться и баулы поделить". Чиновница настаивала: "А вы попробуйте, а то вашему маленькому придется общей очереди ждать". "Да мы подождем, подождем. Сами только не волнуйтесь", – усталым голосом отвечали беженцы.

В глазах людей, большинство из которых оказались в Саратове впервые, читалась полнейшая растерянность. Дети то и дело начинали плакать, и у родителей уже не каждый раз хватало сил их успокаивать. Строгие работницы ФМС опускались на колени, откладывали списки и сами начинали исполнять роль воспитательниц, успокаивали малышей. Помимо сотрудников ФМС и МЧС на площади были и волонтеры, помогавшие грузить вещи в автобусы. Лишь разложив свой багаж и уйдя с солнцепека в салон, люди немного расслаблялись и начинали рассказывать о своем пути в Саратов.

Прежде чем попасть в наш город, многие несколько недель провели в лагерях беженцев в Ростовской области: "Мы ждали, ждали квоты, сначала в один регион, потом в другой, но никак. Просто вообще не было свободных мест. И тут нам объявили, что можно ехать в Саратов. Мы сразу же согласились. И поверьте, мы не последние. Будут еще и еще люди приезжать. Просто часть ждала до последнего, особенно те, у кого родные и знакомые в ополчении – как они бросят друг друга?". При этом большинство наших собеседников даже не скрывали своих намерений не возвращаться в прежние места: "Мы нормально жили, но наш дом разбомбили, и теперь возвращаться некуда. А сколько еще таких, как мы, будет?..".

Сравнительная математика

За день до встречи на железнодорожном вокзале Саратова корреспондентам ИА "Взгляд-инфо" удалось пообщаться с другой группой прибывших с Юго-Востока Украины. Эти люди уже некоторое время живут в Центре социального обслуживания Ленинского района Саратова. А говорили мы на борту прогулочного теплохода, на котором для нескольких семей беженцев была организована экскурсия.

На этот раз переселенцы были настроены более оптимистично. Например, большая семья – две пары молодых родителей (родные брат и сестра с супругами) и их пятеро детей. Рассказывают, что даже не надеялись на такой прием, который им оказали в Саратове: "Ты знаешь, на Украине люди стали как-то злее. Будет кто-то тонуть по жизни, так руки ему не подадут. Кто сам выплывет, тот молодец, а кто нет – ну не повезло". При этом больше всего поразило переселенцев внимание не официальных властей, а именно инициативы простых людей и волонтеров, которые почти ежедневно приходят их навестить: "Нам на выбор предложили много одежды и обуви, и для взрослых, и для детишек. Кто-то даже приходит и помогает деньгами, пусть суммы небольшие, но и они нам очень кстати".

Живут в Центре, питаются, получают медицинскую и психологическую помощь люди бесплатно, но определенных денежных трат все же не избежать. Например, деньги требуются на перевод и нотариальное заверение документов, а без этой процедуры вынужденный переселенец не может даже начать собирать документы на право работать в Саратове и области.

Трудиться же граждане Украины, по их собственным словам, готовы начать "хоть сегодня". "Мы привыкли постоянно крутиться, – рассказывает Александр, один из беженцев. – В Луганске средняя зарплата три тысячи гривен до войны была. На рубли это примерно 11 тысяч. Но все умудрялись  с детьми жить на это". Впрочем, сами переселенцы считают, что в России для обустройства им потребуется куда большая сумма: "Мы прикидывали, придется зарабатывать по 30-40 тысяч в месяц".

Надо думать и про жилье. Беженцы рассказывают, что цены на квартиры в России их, откровенно говоря, пугают. При этом все сколько-нибудь значимые покупки украинцы считают сразу в американской валюте, не особо надеясь на стабильность гривны: "В пригороде Луганска небольшую однушку без ремонта до войны можно было взять за 10-12 тысяч долларов  (360-430 тысяч рублей. – Ред.). За 20 тысяч долларов уже можно купить достойную небольшую квартиру. А 50 тысяч долларов стоил дом примерно 70-80 метров".

Но сейчас все имущество этих людей, по их словам, вряд ли стоит хоть что-то: "Даже если дом не разбомбили, в нем теперь ни жить нельзя, ни продать его. Еще когда начался весь этот Майдан, уже тогда стало ясно, что ничего хорошего не будет. А с весны сделки прекратились".

При этом беженцы утверждают, что до войны Луганск был успешным городом: "На фоне других, на фоне Запада Украины мы жили очень достойно, свои дома имели. Я на химии работал, по пять тысяч (гривен. – Ред.) в месяц приносил. У Игоря две машины там осталось, а стоят они дороже, чем у вас в России. Только их не продашь теперь. Даже когда все предприятия закрываться стали, мы и то держались, я в такси работал, людей перевозил до границы и обратно. Мы пытались хоть как-то семьи тянуть, детей поднимать".

Александр рассказывает, что окончательное решение бежать от войны он принял, лишь когда на дороге увидел сгоревшую машину своего знакомого. В Саратов семьи попали сложным путем: из Луганска сначала на юг, в Бердянск, оттуда в Крым – в Симферополь – и уже потом в Пензу и Саратов. Как и все, кто симпатизировал ополчению, возвращаться на Украину беженцы не хотят, а свое будущее теперь связывают с Саратовом.

Саратов – город для самостоятельных

Мнения беженцев о Саратове  разделились. Так, жители Луганской области в основном дают городу лишь комплиментарные оценки: "По сравнению с нами у вас такие дороги хорошие, столько зданий новых, у нас же все разваливалось, ветшало, работы с каждым годом становилось меньше и меньше. Люди не новое что-то делали, а все больше латали, так сказать, поддерживали жизнь в тех или иных предприятиях".

Переселенцы из Донецкой области более критичны. Так, одинокая молодая мама Наталья из Макеевки рассказывает: "Не приведи Господь, они решатся разрушить такой красивый город как Донецк. Какие там парки, аллеи, как город благоустроен. В Саратове мало общественных мест, в этом город проигрывает. Но вот ваш Парк Победы мне понравился. Так у нас историю не ценят".

Вместе с тем у жительницы Донецкой области осталось двойственное впечатление о саратовских общежитиях, где она сначала попыталась устроиться. По словам Натальи, подобных мест на Востоке Украины не осталось. Но деньги на съемную квартиру кончились, и потому пришлось идти в Центр: "Я с самого начала не хотела быть иждивенкой, два месяца снимала квартиру, потом у женщины жила еще несколько дней. Думала, вот-вот оформлю документы в ускоренном порядке, как нам обещали, – и смогу приступить к работе. Но с документами быстро не удалось. Еще и дочь в садик до сентября не устроить. Какой-то депутат помог, место выбил, но пока она медкомиссию не пройдет, в сад не берут. Врачи будут только в сентябре. И мне придется еще два месяца жить в Центре, на соцобеспечении, хотя я могла бы сама содержать семью". При этом рассчитывать одинокая мама готова только на себя. "А что, в России женщины другие? – удивилась Наталья. – На Украине многим барышням приходится и за маму, и за папу быть, все на себе тянуть. Россия для меня – страна возможностей, я вижу, какие тут дома, машины".

Готовность быть самостоятельными демонстрируют и другие переселенцы: "Государство нам прямо заявляло, чтобы мы сами о себе заботились. Вот мы и выкручивались как могли. Мы и тут сидеть на шее ни у кого не хотим. Как только с работой вопрос решится, готовы деньги для семей зарабатывать". Беженцы упирают на собственные силы, хрупкую с виду маму удивляло даже банальное предложение помочь с коляской на лестнице.  А еще один немногословный с виду мужчина в ответ на предложение помочь с улыбкой заметил: "Мы всего сами хотим добиться, не надо нам помогать. Главное, не мешать, не волокитить, чтобы мы сидели на иждивении, а могли заработать. Мы же упертые, как хохлы".  

Р.S. Единственным пожеланием беженцев стала просьба к чиновникам оперативно решать возложенные на них задачи. Приезжих удивляет, сколько разного рода бюрократических процедур им приходится преодолевать в России. Эффективность работы чиновников они сравнивают с теми методами, которые исповедовало руководство народных республик. Ополченцы, например, заявили, что будут расстреливать мародеров, пойманных на месте преступления. Впрочем, высшая мера, признают беженцы, не применялась ни разу. Вместо этого пойманных с поличным воришек "лечили" трудотерапией – заставляли рыть окопы перед позициями ополченцев. А так как провинившегося легко мог пристрелить снайпер противника, угроза жизни срабатывала.

Схожим образом была решена и проблема пьянства за рулем, после того как свои обязанности перестали выполнять сотрудники украинской дорожной патрульной службы. Автомобили пьяных водителей на два-три дня выставлялись перед блокпостом, где во время атаки транспорт мог быть расстрелян силами нацгвардии. Такая вероятность подействовала лучше любой акции "трезвый водитель".

Война наглядно продемонстрировала, что в суровое время даже в условиях очень ограниченных ресурсов власть может принимать жесткие, но эффективные меры, если того захочет. Так может, и нашим чиновникам стоит с большим вниманием отнестись к опыту Новороссии? Например, задуматься, какие бюрократические процедуры можно оптимизировать или даже устранить. Тем более что – пока у соседей идет война – и нам придется принимать по-военному быстрые и нестандартные решения.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно