Вендетта Сергея Филипенко

24 сентября в Саратове Первый кассационный суд общей юрисдикции рассмотрит уголовное дело о клевете ныне бывшего сотрудника пиар-агентства "Общественное мнение" Сергея Вилкова. Это станет самым "свежим" этапом в процессе, который мог закончиться обвинительным приговором еще несколько лет назад, если бы и суд времен Василия Тарасова и Виктора Журавлева, и сторона обвинения просто делали свою работу вместо того, чтобы сводить счеты с депутатом Саратовской областной думы Сергеем Курихиным.

Ситуация становится менее смешной, чем она выглядит в мемах, появившихся в Сети из-за непривычной длительности разбирательства, если учесть, что "сведение" происходит не за личный счет уходящих от своих прямых обязанностей сотрудников надзорного органа, а за государственный – то есть бюджетный.

Когда в 2016-м году процесс только начинался, не "синие мундиры", а "черные мантии" были готовы любой ценой оправдать медийных провокаторов по вертикальному приказу "свыше". Однако со сменой руководства Саратовского областного суда и присущих ему порядков диспозиция изменилась. И теперь уже не судьи, а прокуроры примеривают на себя одежды адвокатов, защищая  профессиональных провокаторов ради мести заявителю.

Любовь и контрагенты

Со старта дела под председательством мирового судьи Артема Григорашкина прошло четыре года. За это время и суду, и общественности стали известны досконально и состав инкриминируемого Вилкову преступления, и его цели и мотивы, и способы осуществления, и даже методы защиты. Несмотря на то, что в суде работник "ОМ" неоднократно заявлял, что никакого преступного умысла оклеветать Курихина по заданию своего непосредственного начальника Алексея Колобродова у него не было, многие прекрасно понимали несостоятельность его показаний.

Представители местного политического истеблишмента и бизнеса и без судебного процесса были наслышаны о принципах работы упомянутого пиар-агентства, методах борьбы с "контрагентами" и способах обогащения. Наблюдали, как не то, что месяцами - годами на страницах издания подвергались массированным информационным атакам одни и те же фигуры, а потом вдруг принадлежащие этим людям предприятия "неожиданно" всплывали на первых страницах в красивых рекламных баннерах. И все плохое сразу заканчивалось. И наоборот – при отказе от финансирования вчерашние герои "ОМ" превращались в ужасных негодяев и врагов.

Многие испытали такие методы "информирования общественности" на себе, но предпочитали оставлять эту грязную работу без правовой реакции.

В суде же все тайное и вовсе стало явным. Методы сбора компромата и "нативно-насильная реклама" от солидных людей и предприятий как способ избежать огласки, списки персон нон-грата, в топ которых, конечно же, входил и Курихин, и прочий "мягкий" информационный террор наглядно показал Саратову, кто есть ху в отечественной околожурналистике.

Именно в ходе судебного разбирательства стало понятно, зачем на протяжении около четырех лет издание Колобродова терроризировало Курихина, придумывая небылицы, превращая его в своих опусах то в Чикатило, то в сумасшедшего, то – образно - в убийцу Джона Кеннеди, сваливая на него все преступления во всех регионах страны…

Для дискредитации политика были опробованы не только методы диффамации, когда основой для публикаций становятся фейковые источники и анонимные интернет-издания, даже не зарегистрированные в качестве официальных СМИ, но и явные провокации с инсценировкой "избиения" и его дальнейшим пиар-промоушеном в соседних регионах. Способом прославиться была выбрана игра на трагедии с французским журналом "Шарли Эбдо", вызвавшая волну небывалого общественного резонанса и международной солидарности.

Когда эхо теракта было еще живо во всех умах и на первых полосах газет всего мира (тогда террористами были расстреляны карикатуристы – сотрудники издания), Вилков обвинил Курихина в нападении на себя, а сотрудников тогдашнего саратовского УФСКН и по совместительству педагогов действовавшего при ведомстве детского военно-патриотического клуба "Патриот" - в исполнении "заказа".

В дальнейшем это чудовищное обвинение стало козырем, оправдывающим расформирование "Патриота", вследствие чего 400 саратовских детей остались без бесплатных занятий спортом и целого комплекса воспитательных дисциплин.

Как неоднократно говорил Курихин на суде и в медиа, факт приурочивания инсценировки с избиением ко Дню российской печати стал одним из знаковых признаков спланированности "мероприятия", его медийного потенциала. А "маркетинговая" скорость реакции, когда уже через двадцать минут после "нападения" друзья Вилкова из других городов фотографировались с плакатами "Мы – Сергей Вилков" (на манер международного "Мы – Шарли Эбдо") и эти фото "веером" растекались по соцсетям, - признаком заранее распределенных ролей.

Придать процессу модный правозащитный оттенок и всероссийскую известность Вилков и его куратор Колобродов пытались и с помощью хорошо раскрученных адвокатов "Pussy Riot", а также юристов правозащитной группы "Агора", которые, будучи оторванными от саратовских реалий и истинных мотивов обратившихся за "помощью", охотно давали себя использовать в качестве медийного "тарана".

В уголовном деле упоминались и методы "борьбы с оппонентами", которые работники "ОМ" не чурались оттачивать даже на ветеранах Великой Отечественной войны, используя их в качестве мишени для своих серийных провокаций, устраивая информационную травлю, как это было с ветераном, главным редактором саратовской "Книги Памяти" Георгием Фроловым. 

Внезапно открывшаяся травля Курихина, быть может, выглядела бы менее чуднО, если бы не резкая смена "курса".  Еще незадолго до развязанной медийной "кампании по уничтожению" Курихин в публикациях "ОМ" выступал совсем в других ипостасях - и меценат, и бизнес-талант, и политический самородок и вообще – надежда России.

Но это – пока Курихин платил "ОМу" деньги – частично как издатель, частично – как рекламодатель, рассказал депутат в суде. Потом платить стали другие люди, которые по "чистой случайности" были заинтересованы в политическом нокауте Курихина. В ходе процесса парламентарий объяснил, что на тот момент это были бывшие руководители саратовской администрации, чьи имена называть сегодня не имеет уже никакого смысла – дела давно минувших дней…

В суде Курихин объяснил, почему Колобродов и его подчиненные так легко сменили свое душевное расположение с одного "якорного спонсора" на другого или других.  По мнению парламентария, все дело в цене вопроса и открывавшихся перспективах доступа к бюджету и муниципальным должностям (факты попыток трудоустройства родственников и близких знакомых Колобродова в городскую администрацию были приведены в ходе судебного процесса).

В любом случае, плевать "омовцы" стали в колодец, из которого еще вчера пили.

Кампания по дискредитации депутата поручалась разным работникам, но чаще и охотнее других за нее брался Сергей Вилков, с воодушевлением разбрасывая фейковую и порочащую информацию не только на страницах издания, но и в соцсетях.

Фейк для депутата

Как объяснил в суде Сергей Курихин, на все это безобразие, быть может, можно было бы закрыть глаза, но в конечном итоге, судя по всему, выполняя заказ Колобродова, Вилков так увлекся, что публично обвинил Курихина в тяжких преступлениях и опубликовал в Сети фейки, выдав их за утечки оперативных служб. Все это хорошо "легло" на экстремистско-нацистское прошлое и левые убеждения самого Вилкова.

Публичное голословное обвинение человека в тяжком преступлении неслучайно является уголовно наказуемым деянием - слишком высока цена. Человека таким обвинением не убьешь, а вот деловую репутацию - запросто. Не говоря уже о том, что в эпоху интернета с последствиями клеветы придется иметь дело нескольким поколениям потомков.

Судиться с клеветником в гражданском процессе, требуя удалить фейковые и порочащие сведения, как правило, не имеет смысла – информация распространяется сегодня с такой скоростью, что фейк становится достоянием миллионов "неравнодушных читателей" задолго до решения суда. А после решения суда, по сути, уже не имеет большого значения, удалят порочащую публикацию или нет. Фейк стал оружием "массового поражения", возможно, это одна из причин, почему государство несколько лет назад вновь криминализировало клевету. В сетевых просторах понятия чести и достоинства каждого отдельного гражданина давно стали фикцией, но конституционно их еще пока никто не отменял, а значит, их защита – это забота государственных органов власти, в том числе – прокуратуры и суда.

В суде Вилков отказался признать, что был частью, а точнее, винтиком кампании по дискредитации Курихина. А сам Курихин заявлял, что одним из его политических оппонентов Вилкову выплачивалась персональная зарплата в размере 80 тысяч рублей на все время действия процесса – как поощрение за участие в нем.

Колобродов пытался доказать, что никакой заказной кампании против депутата в его издании не было и что денег он от Курихина не брал, а если и брал, то совсем чуть-чуть... А свидетели, которых, кстати, в ходе процесса неоднократно изобличали во лжи, пытались сформировать у суда предвзятое отношение к заявителю, граничащее с ужасом. И хотя их страшилки фактически и юридически остались недоказуемы, а вина Вилкова, по мнению стороны обвинения, была очевидна и доказана совокупностью доказательств, мировая судья участка № 1 Фрунзенского района Инга Свободникова неожиданно для многих сочла возможным постановить, что Вилков "искренне заблуждался", клевеща на Курихина. А раз клеветал он, "искренне" заблуждаясь, то и умысла в его деянии нет.

И позже стало понятно, почему – судя по всему, прежнему руководству Саратовского областного суда подвернулся удобный случай наказать таким "сюрпризным" решением Курихина. Как объяснил тогда в прессе сам заявитель, правовому "бойкоту" он подвергся за медийные расследования на страницах ИА "Взгляд-инфо" о коррупции, конфликте интересов, кумовстве, взяточничестве, внутрикорпоративных скандалах и других особенностях саратовского правосудия времен Василия Тарасова.

Наше агентство на протяжении нескольких лет писало о порядках и нравах "Краснодарского суда Саратовской области". В частности, мы были первыми, кто опубликовал расследование о судье областного суда Владимире Стасенкове, что впоследствии привело к возбуждению против него уголовного  дела, громкой отставке, лишению статуса судьи, а затем и к шести годам заключения – за покушение на мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере.  

Кроме того, мы первыми на примере мировой судьи Ленинского района Елены Любчиковой показали тотальную зависимость рядовых саратовских судей и принимаемых ими решений от позиции руководства Саратовского областного суда.

Разгоревшийся после публикации о Стасенкове федеральный скандал вкупе с другими расследованиями нашего издания, судя по всему, сильно разозлил Василия Тарасова и его краснодарскую команду, и эта злость, по всей очевидности, нашла свое выражение в процессе по Вилкову – как самом удобном и прямом способе отомстить.

Судья же Инга Свободникова, по версии защиты депутата, могла быть несамостоятельной в своем решении и банально соблюдала субординацию – ту самую, о которой так подробно в своем судейском каминг-ауте рассказала нам в свое время Елена Любчикова.

Наша редакция изучила приговор Свободниковой и нашла множество нестыковок между провозглашенным в суде и его печатной версией.

Так, к примеру, в печатном тексте приговора отсутствовали целые куски, зачитываемые судьей в зале суда, другие, напротив, были вписаны, одни доказательства заменены другими, одному из эпизодов инкриминируемого обвинения не была дана судебная оценка.   

Сложилось впечатление, что приговор после его провозглашения кем-то существенно редактировался, и что тайна совещательной комнаты была грубо нарушена. Все эти аргументы нашли свое отражение в апелляционной жалобе адвоката Валерия Холоденко. Суд апелляционной инстанции не принял аргументы во внимание и, по мнению Холоденко, не дал им надлежащей оценки.

Несмотря на это, именно во время рассмотрения дела Свободниковой были озвучены многие важные для понимания сути процесса факты. Так, стало известно, что руководством "ОМа" была предпринята попытка продать Курихину издание (за 50 миллионов рублей) как ультимативное условие прекращения негативных публикаций о нем.  

Позже и уже вне рамок процесса стало известно, что аналогичную попытку, напоминающую финансовый шантаж, "омовцы" предприняли в отношении бизнесмена Станислава Невейницына, которому на страницах пиар-агентства посвящено несколько сотен критических публикаций.

Когда дело рассматривала Свободникова, стало понятно, почему объекты политической и финансовой травли "ОМа" не шли с разбирательствами в суд – на такую эпопею с полосканием непонятно откуда притянутого грязного белья в зале судебного заседания, а потом и на страницах заинтересованных и хорошо оплачиваемых медиа решится не каждый.

Выкрутасы надзора

В начале февраля 2018 года Фрунзенский районный суд Саратова отказал в удовлетворении апелляционной жалобы на решение судьи Инги Свободниковой. Соответствующее решение приняла судья Ольга Боброва, причем без участия Курихина и его адвоката.

Перед решением Бобровой был заявлен отвод из-за ее возможной заинтересованности в исходе дела. На процессе было озвучено, что перед судебным заседанием к Сергею Курихину был отправлен муж Ольги Бобровой, который в личном разговоре с депутатом утверждал, что его супруга не может принять иного решения, кроме спущенного "свыше" по вертикали, и отметил, что для любых изменений этого положения Курихину следует вести переговоры непосредственно с руководством областного суда. Сторона обвинения просила суд приобщить к делу в качестве доказательства запись с камеры видеонаблюдения одного из торговых помещений, где происходил разговор. Однако Ольга Боброва в ходатайстве отказала, сославшись на то, что… она с мужем на рабочие темы не разговаривает.  

Сам же Вилков на процессе вел себя подчеркнуто вульгарно, понимая, что благодаря объявленной президентом к юбилею Великой Победы амнистии, ничем не рискует и, каким бы ни было решение суда, ответственности он избежит и от реального срока в любом случае будет освобожден.

В этом судьбоносном (для Вилкова) везении заключается определенная ирония. Вилков, который в своих постах в соцсетях неоднократно эксплуатировал тему Великой Отечественной войны и, в частности, казни советских партизан в подчеркнуто ироничном и даже, как может показаться, экстремистском ключе, ранее называвший себя нацистом, имел шанс оказаться амнистированным именно в честь юбилея Победы.

Но это не единственный парадокс. На этапе апелляции впервые начались серьезные изменения в позиции надзорного ведомства. На сторону, противоположную обвинению, полностью встал прокурор Сергей Нефедов. Для присутствующих в зале судебного заседания эта перемена позиции была очевидна.

Когда процесс только начинался и далее, в течение, как минимум, двух лет, прокуратура четко и последовательно поддерживала обвинение по делу и ни разу не предпринимала попыток отказаться от него или хотя бы пересмотреть позицию в сторону смягчения. А в ходе апелляционного заседания стала активно "блокировать" все ходатайства адвоката Валерия Холоденко, что стало сигналом начала нового этапа борьбы. 

Через месяц, на стадии кассации, зампрокурора области Павел Мельник будет убеждать президиум облсуда в законности оправдательного приговора, в упор не замечая фундаментальные нарушения права, допущенные судьей Свободниковой при его вынесении.

Мельник тогда впервые заявил, что, по его мнению, в действиях Вилкова нет состава преступления, поскольку, распространяя порочащие сведения, он  действовал не как журналист, а как физическое лицо. И это после прямо противоположных многолетних убеждений прокуратуры в наличии состава.

Но тогда незрячая позиция Мельника не дала эффекта – в январе 2019 года президиум Саратовского областного суда, изучив кассационную жалобу защиты Курихина, пришел к выводу о многочисленных нарушениях, допущенных судьями Свободниковой и Бобровой, и отправил дело на новое апелляционное рассмотрение.

В феврале того же года оправдательный приговор был отменен. Соответствующее решение вынесла судья Фрунзенского районного суда Светлана Гоголева.

Окончательно прокуратура дезавуировала свои полномочия, когда дело рассматривалось судом уже в третий раз. Убедившись, по всей видимости, в том, что половинчатые гуманитарные меры на суд не действуют, прокуратура полностью отказалась от обвинений, причем сделала это на этапе прений, когда дело подходило к приговору. По словам адвоката Валерия Холоденко,  логика процесса позволяла полагать, что приговор будет обвинительным.

Политически мотивированное решение озвучил государственный обвинитель Андрей Сухоручкин, в течение всего процесса настолько демонстративно выступавший с позиций защиты подсудимого, что, если бы не процессуальные формальности, вполне мог заменить собой адвоката Романа Миронова, оставив его без работы и гонорара.

"Вряд ли гособвинитель мог без стеснения нарушать принцип состязательности сторон без санкции высочайшего руководства, иначе ему пришлось бы до конца карьеры объясняться перед коллегами и общественностью и восстанавливать свою репутацию", - пытались объяснить столь редкий пример профессионального переформатирования журналисты.

Впрочем, как отметили многие присутствующие на процессе, позиция Сухоручкина озвучивалась под строгим контролем сотрудника аппарата областной прокуратуры Дины Бахтеевой, которая посещала судебные заседания и, по всей видимости, выполняла функцию личного ревизора Сергея Филипенко в данном деле. Объяснить подобное как-то иначе попросту невозможно, ведь уголовное дело в отношении Вилкова, пусть и публичное, но с точки зрения уголовного судопроизводства, несложное, относится к подсудности мировых судей, а возможное для Вилкова наказание не могло превышать двух лет лишения свободы.

Зачем в подобный процесс обеспечивать явку целой группы государственных обвинителей? Неужели качество государственного обвинения в Саратове настолько высокое, что у прокуратуры области есть возможность направлять своих работников для участия даже по уголовным делам небольшой степени тяжести? Учитывая количество оправдательных приговоров в последнее время, поверить в это трудно. Поэтому наиболее вероятной здесь является версия о том, что в деле Вилкова у прокуратуры области, а, скорее, у ее руководства, был какой-то свой "непроцессуальный" интерес, который сильно перевесил законные обязанности и присягу прокурорских работников.

А Сергей Курихин, комментируя произошедшее, назвал подобную тактику "местью руководителя прокуратуры" за редакционную политику ИА "Взгляд-инфо", где Курихин является заместителем главного редактора, а также за отстаивание - в качестве уже парламентария местного заксобрания - интересов предпринимателей.

В своих выступлениях в Саратовской областной думе и в публикациях "Взгляда" Курихин не раз прямо высказывал мысль, что "прокуроры в Саратовской области в погоне за количественными показателями подменяют органы государственного контроля, создают избыточное давление на бизнес, а некоторыми мерами разрушают сложившиеся правовые отношения, что негативно сказывается на целых отраслях саратовской экономики…"

Позиция прокуратуры в данном случае была для суда обязательной, став основанием для прекращения уголовного дела судьей Юлией Павловой. И это отчасти естественно - в суде очень многое определяется позицией гособвинителя. Если гособвинитель от обвинений отказывается, то у суда нет никаких оснований подменять собой сторону обвинения. Ведь функция Фемиды не в том, чтобы обвинять, а в том, чтобы беспристрастно судить. Но если прокурор вместо поддержания государственного обвинения, больше занимается сведением счетов с неугодными ему участниками процесса, то возникает вопрос, а не преступна ли деятельность самого гособвинителя? Чтят ли саратовские прокуроры присягу и Уголовный кодекс или эти понятия в их сознании давно девальвированы?  

Так или иначе, в середине июня уже этого года Фрунзенский районный суд отменил решение нижестоящей инстанции. Вилков вновь должен был стать подсудимым по делу о клевете.

Однако прокуратура в продолжение своей линии с решением суда не согласилась и обжаловала его в Первый кассационный суд общей юрисдикции. Такой вот, говоря понятным ведомству профильным сленгом, "прокурорский личняк"…

"Паритетные" отношения

Получается, что саратовская прокуратура – самая гуманная прокуратура в мире – готова скорее закрыть глаза на прямые нарушения закона, чем дать своему медийному оппоненту возможность защитить конституционные права в суде?

Логика подчиненных Сергея Филипенко не выдерживает критики, поскольку по сути лишает гражданина конституционного права на защиту и создает опасный прецедент для серийного производства фейков и политических провокаций.  В то время как государство прикладывает усилия, в том числе, на законодательном уровне, пытаясь сделать защиту чести и достоинства реальной нормой, местная прокуратура своим частным случаем сведения счетов сводит эту политику к нулю, делая статью о клевете заведомо недоказуемой.

Особое беспокойство вызывает и то, что конституционная норма, запрещающая публично называть гражданина бандитом, убийцей и иными порочащими именами, если об этом нет соответствующего решения суда, кажется, впервые подверглась девальвации со стороны прокуратуры, призванной защищать закон и гражданские права. Позволяя уйти от ответственности исполнителям грязных медийных кампаний, включая им "зеленый свет", прокуроры, похоже, не понимают, что могут однажды и сами стать объектом подобной  травли. И что с большой долей вероятности это может произойти на страницах тех самых изданий, с которыми у прокуратуры сегодня заключены "паритетные" отношения.

На своих страницах в соцсетях люди, работающие в этих изданиях, предлагают линчевать российских послов, вывешивают гнусные коллажи с Богородицей, разрисовывают лицо президенту на фоне "радужного" флага, но зато льстиво и услужливо публикуют в своих СМИ прокурорскую официальную статистику. И для ведомства Сергея Филипенко этого оказывается достаточно, чтобы видеть в них своих медийных партнеров и использовать как площадку для своего личного прокурорского джихада. Сотрудников надзорного органа, похоже, не смущает даже нетрадиционный контекст, в который Вилков поместил президента – того самого, который назначил Сергея Филипенко на должность областного прокурора.

По мнению Валерия Холоденко, сейчас областные прокуроры пытаются переложить свои собственные профессиональные недоработки и промахи на кассационную инстанцию, втягивание в процесс которой происходит, в том числе, за счет внепроцессуального общения с судьями, и подтверждение этим фактам будет представлено на грядущем процессе в сентябре, пообещал адвокат.

В Саратове прокуратура один за другим приводит в суд невиновных людей. В таких случаях ведомство не спешит реагировать на вопиющее беззаконие и несправедливость и не отказывается от обвинений даже после титанических усилий журналистов и общественников, оставляя невинно осужденных гнить за решеткой. Зато в отношении антигосударственно настроенного работника пиар-агентства проявляет невиданную прыть, чтобы снять обвинение с того, чья вина практически была уже (!) доказана в суде. И для этого проходит путь от низшей ступени - мирового суда аж до кассационного, реализуя свой личный план-реванш. Чтобы прокуратура с таким упорством отказывалась от обвинений – в наших реалиях это нонсенс, и тут Сергей Филипенко может считать себя первопроходцем.

На страницах нашего издания можно насчитать сотни публикаций о фактах дискредитирующего поведения сотрудников прокуратуры – от ДТП с тяжелыми последствиями для пострадавших от действий прокурорских, нетрезвого вождения до покупок на поднадзорной территории роскошного коттеджа за одну тысячу рублей.

Сами же прокуроры, судя по всему, не находят ничего лучшего, как, пользуясь своим служебным положением, сливать материалы проверок, уголовных дел и других конфиденциальных документов в созданные ими же Телеграм-каналы, не заботясь даже о том, чтобы прикрыть торчащие оттуда "прокурорские уши". 

"По моему мнению, все, что происходит сейчас вокруг процесса Вилкова – это месть областной прокуратуры за редакционную политику "Взгляда" и за критические материалы, которые смогла себе позволить редакция в сторону "неприкасаемых".

В такой ситуации вопрос соблюдения закона и защиты нарушенных прав гражданина для ведомства, которое должно права защищать, судя по всему, уже не имеет смысла.

Но я осознанно на это иду. Мне не столько важен результат, сколько высвечивание в ходе процесса всех пороков областной прокурорской системы, которая, вместо того, чтобы бороться с серьезными преступлениями, бросает все свои силы и энергию на обслуживание личных комплексов и амбиций своего руководителя. И чем дальше заходит процесс, тем ярче это высвечивается.

Хочется, чтобы не только рядовые саратовцы, но и сами сотрудники прокуратуры увидели истинные мотивы многих уголовных процессов и как сильно они отличаются от того, чему их учили в юридических академиях. Потому что многие здравомыслящие люди это видят.

Чтобы они знали, что надзорное ведомство Саратовской области продолжают одолевать семейственность и кумовство, использование своего служебного положения для трудоустройства родственников и особенно детей, и все эти пороки, как метастазы, растекаются по "межведомственной линии" на всю правоохранительную  систему.  

Это большая редкость, когда дело, которое начинается с мирового суда, доходит до кассации. Но для  личной вендетты областного прокурора оказывается возможным все…", - высказал свое видение ситуации Сергей Курихин накануне очередного этапа судебного разбирательства.

Справка

Сергей Вилков обвиняется в совершении многоэпизодного преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 128.1 УК РФ, то есть в клевете, "соединенной с обвинением лица в совершении тяжкого и особо тяжкого преступления".

По версии следствия и государственного обвинения, Вилков злонамеренно распространил в СМИ и социальных сетях заведомо ложные сведения о депутате Саратовской областной думы, бизнесмене и издателе Сергее Курихине и полковнике УФСКН Михаиле Завьялове.

Вилков привлекался к административной ответственности за демонстрацию нацистской символики (свастики), распространение экстремистской литературы, нарушение порядка проведения публичного мероприятия.  

В отношении него возбуждали уголовное дело о незаконном хранении огнестрельного оружия - боевого пистолета. Сам ходатайствовал о прекращении дела в связи с истечением сроков давности, т.е. по нереабилитирующим основаниям.

Известен он и как сетевой популяризатор оскорбительного коллажа с изображением Богородицы. Работник "ОМ" в 2016 году в праздник Пасхи разместил в Сети изображение иконы, на которой лик Богородицы закрыт арабским платком (куфией), а сама она представлена в виде террористки, держащей в руке коктейль Молотова. На лоб Богородицы нанесена эмблема анархии, лик Христа "спрятан" в противогазе, из которого виднеются красные глаза гуманоида. Наверху приведена аббревиатура "A.C.A.B", что на сленге скинхедов означает оскорбительное высказывание о полицейских.

Если судить по его постам в соцсетях, то он советовал линчевать посла и одобрял погромы российского посольства на Украине, казни советских партизан в годы Великой Отечественной войны, подрывы православных храмов. На сайтах СМИ, в том числе радиостанции "Эхо Москвы", можно найти объяснения таким поступкам: Вилков сам публично признавался, что являлся нацистом.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно